Неонацизм на Украине

Эта статья находится в стадии проработки и развития, в одной из её версий выборочно используется текст из источника, распространяемого под свободной лицензией
Материал из энциклопедии Руниверсалис
Бойцы националистического батальона «Сич» с неонацистским символом «Вольфсангель»

Неонацизм на Украине — украинская ультраправая неонацистская идеология. Проявляется в поддержке государством неонацистских организаций и культивировании агрессивной русофобии среди населения[1][2][3].

Одна из растущих проблем современного украинского социума, связанная с радикализацией общественного сознания, в котором приобретают всё большее распространение идеи ультраправого экстремизма. Международные СМИ указывают, что яркими проявлениями этой тенденции можно считать неонацистские погромы цыган (см. цыгане на Украине), антисемитские инциденты (см. антисемитизм на Украине), безжалостные нападения на сторонников феминизма. Тревогу вызывает также тот факт, что, кроме акций насилия, процесс эскалации общественных настроений сопровождается установлением запретов на книги, давлением на местную прессу, постепенным введением ограничений личных свобод граждан (см. права человека на Украине) и героизацией нацистских пособников, которая спонсируется государственными структурами. Острота этой проблемы была отражена в публикациях Всемирного еврейского конгресса, Центра Симона Визенталя, Human Rights Watch, Amnesty International и Freedom House[4].

Генезис явления

Украинские радикалы «Правого сектора» с нацистской символикой на Майдане Незалежности. 2014 год

Как правило, в странах Восточной Европы симпатизантами ультраправых движений становятся представители рабочего класса. Мотивацией такого политического выбора часто оказывается ненависть к нуворишам и разнообразным меньшинствам, которые или причастны к криминалу, или просто «должны знать своё место». Группы национальных меньшинств (евреи, цыгане и т. п.) имеются в составе всех восточноевропейских государств, и они представляют собой удобные «объекты» для выплёскивания, по выражению П. Меркла[no], «ксенофобии и параноидального страха»[5]. Тем не менее некоторые постсоветские народы Восточной Европы — чехи, поляки, словаки, венгры — демонстрируют гораздо более положительное отношение к демократическому обустройству общества, чем, например, русские, украинцы или белорусы. Более демократические традиции дают шанс держать в узде праворадикальные силы и не позволить им получить власть в свои руки[6].

В силу ряда обстоятельств в своём развитии ультраправая среда на Украине эволюционировала в двух различных направлениях: как официальные политические партии и как совокупность сетевых сообществ, радикальных группировок и полувоенных формирований, состоящих из добровольцев с праворадикальными взглядами[7]. Отмечается, что спектр правого крыла украинского национализма имеет очень неоднородный состав, однако в нём выделяются несколько ключевых организаций. В первую очередь это Украинская Национальная Ассамблея — Украинская Народная Самооборона, держащая курс на построение прозападного унитаристского националистического государства[8]. Эта организация принимала участие в военных конфликтах на стороне Грузии против Абхазии в 1993 году и на стороне чеченских сепаратистов против российских войск. В середине 1990-х годов резко возрос уровень её шовинизма и экстремизма, а в 1994 году было даже заявлено намерение получить власть внепарламентскими средствами[9].

Помимо УНА-УНСО, много внимания к себе привлекла популистская партия «Свобода»[10], а также организация «Державная самостийность Украины», стремящаяся к созданию этнически однородной Украины и обещавшая устроить лагеря интернирования для русскоязычных[8]. Эта партия отказывалась пускать в свои ряды кого-либо, кроме украинцев, подвергала своим нападкам коммунистов и продемократических националистов, выступала против смешанных браков и иммиграции в страну представителей других национальностей, а также призывала к депортации из Украины тех евреев, цыган и армян, которые не были её постоянными жителями. Под руководством Романа Коваля эта партия радикализовалась до такой степени, что расистские и фашистские установки начали ограничивать её же собственное политическое развитие. В результате она тихо ушла с политической арены, а затем благополучно прекратила своё существование[11].

В 2013 году появилось объединение «Правый сектор», которое выполняло функции антирусской милиции[8] и изначально развивалось как формирование для радикальной внеполитической борьбы. Под его зонтиком были собраны боевики организаций «Тризуб», «Патриот Украины», УНА-УНСО, «Белый Молот» и ряда других, каждую из которых можно было в той или иной степени считать ксенофобской, антисемитской и неонацистской. Вместе с тем каждая из них имела националистические взгляды, обладала полувоенной организацией и не имела возможности быть представленной в украинской политической жизни[12].

Граффити 14/88 и символ White Power во время Евромайдана в Киеве

Кровавые события на киевской площади Независимости во время Евромайдана не обошлись без участия представителей правого украинского экстремизма всех мастей. Несмотря на своё относительно небольшое количество, они проявили очень высокий уровень активности и стали непропорционально видимым меньшинством в общем количестве протестующих[12]. Было отмечено, что способность правых экстремистов быстро мобилизовать свою сеть сторонников стало критическим фактором силового противостояния, но им не удалось его задействовать в избирательном процессе — например, на выборах в мае 2014 года[13].

В ходе переворота 2014 года и после него широко использовалась символика Организации украинских националистов и её лидера Степана Бандеры, который активно сотрудничал с нацистской оккупационной администрацией во времена Великой Отечественной войны[8]. Ряд символов украинских радикалов являются очевидным наследием нацистских эмблем и лозунгов, таких как, например, «Вольфсангель» с эмблемы немецкой дивизии СС «Дас Райх»[14] Этот знак был взят на вооружение Социал-националистической партией Украины, затем объединением «Свобода», а также целым рядом украинских и европейских неонацистских формирований[15]

Идеологический фундамент

Факельное шествие украинских националистов. 2015 год.
Граффити кельтского креста и сдвоенной руны «зиг» на постаменте памятника Ленину, снесенного в рамках декоммунизации на Украине

По сообщению международной организации Freedom House, на Украине активно действует множество хорошо организованных радикально-ультраправых группировок[16]. Кроме этого, почти все националистические партии Украины приняли на вооружение идеи украинского этнического национализма, социального консерватизма, антикоммунизма и антимигрантскую риторику. Многие из них являются откровенно русофобскими и антисемитскими (см. антисемитизм на Украине). В позициях партий УНА-УНСО, «Свобода» и «Новая сила» явно или открыто проявляется белый расизм (см. ксенофобия на Украине), который становится наиболее очевиден в рамках их антимигрантских выступлений[17].

Из всего спектра политических сил этих игроков нетрудно выделить, если обратить внимание на их отношение к политически мотивированному насилию. По их мнению, его допустимо применять, например, в целях реорганизации общественной жизни до таких форм, которые не могут быть достигнуты исключительно ненасильственными методами. Более того, экстремистские группировки систематически применяют физическое насилие против своих политических оппонентов, пропагандируют агрессивную ненависть, прославляют исторические примеры террора и этнических чисток. При учёте этого критерия под определение экстремистских организаций попадает целый ряд крупных политических организаций общенационального масштаба: всеукраинское объединение «Свобода», партия «Национальный Корпус» и объединение «Правый сектор»[18]. Помимо них, существуют большое количество более мелких экстремистских группировок, каждая из которых насчитывает от нескольких десятков до нескольких сотен членов, таких как «Волонтерський Рух ОУН», «Братство», C14, «Карпатская Сечь» и ряд других[19].

Ключевые идеи радикально правых группировок основаны на традиционном украинском национализме и тесно с ним переплетены, однако между этими явлениями ни в коем случае нельзя ставить знак равенства. Интересно отметить, что большинство идейных компонентов доктрины правых радикалов были разработаны и оформились в Киеве, Харькове и других русскоязычных городах. Несмотря на это, радикально-крайние версии украинского национализма приобрели особо сильные позиции только на Западной Украине. Именно там в межвоенные годы в противостоянии жёстким репрессиям польских властей прочно укоренился украиноцентризм как реакция на неудачу после всех попыток получения независимости периода 1917—1920 годов[20]. Дальнейшее историческое наследие таких ультранационалистических организаций, как ОУН и УПА, прошло период мифологизации и романтизации постсоветского периода[21]. Многие бывшие члены этих организаций после Второй мировой войны осели в странах Запада и, по заключению шведского историка Пера Рудлинга, разработали для самообслуживания свою собственную историческую мифологию, которая прославляла боевиков ОУН-УПА и игнорировала их военные преступления[22]. Стоит отметить, что все националистические течения Украины объявляли себя законными наследниками идеологии ОУН-УПА и всячески подчёркивали свою связь с ними[21].

В настоящее время на базе общих воззрений украинские радикалы активно взаимодействуют с правофланговыми партиями других стран, например Украинская национальная ассамблея сотрудничает с ультраправой Национал-демократической партией Германии, а партия «Свобода» является членом Альянса европейских национальных движений[23]. По мнению российского социолога А. Дугина, природа современного украинского нацизма имеет инструментальные свойства, так как он действует сугубо в интересах международной олигархии для решения её геополитических задач. Его невозможно искоренить, не затронув украинских олигархов, крупный частный капитал и прозападные элиты общества[24]. Американский профессор Стивен Коэн на страницах журнала The Nation выразил неприятие того, что украинские неофашисты получают всестороннюю поддержку вашингтонской администрации. Как пишет Коэн, не вызывает сомнений причастность украинских радикалов к появлению снайперов на Майдане Незалежности, к погрому и сжиганию заживо жителей Одессы в мае 2014 года, к созданию пронацистских формирований типа полка «Азов» и к постоянным нападениям уличных «штурмовиков» на геев, евреев и этнических русских, что напоминает Германию начала 1930-х годов[25].

Текущая ситуация

Как полагает Freedom House, в своём нынешнем виде украинские праворадикалы представляют серьёзную угрозу для демократического развития общественных институтов. Если во время первых 20 лет украинской независимости они были явными маргиналами на политическом поле, то после вакханалии Евромайдана их взгляды начали набирать значительный вес в широких слоях украинского общества. Социологические опросы свидетельствуют, что радикальные партии не имеют высоких шансов на парламентских и президентских выборах. Однако многие из этих группировок обладают богатым боевым опытом, полувоенной организацией и даже доступом к оружию[26]. Их экстремистские воззрения всё ещё остаются малопопулярными среди простых избирателей, но эти группировки смогли социально укорениться в обществе, продемонстрировали способность к организации акций насилия и прочно установили своё присутствие во многих регионах страны. С годами их заметность в политической жизни общества только возрастает, и это стало особенно очевидным после смены власти в 2014 году[27]. В это же самое время наступила пора расцвета для полувоенных добровольческих формирований украинских радикалов, которые под разными названиями принимали участие в вооружённом конфликте на востоке страны. Они комплектовались неонацистами из «Правого сектора», «Свободы», Социал-национальной ассамблеи и других сомнительных организаций. Среди всех этих подразделений исключительное внимание к себе привлёк батальон, а затем полк «Азов». В его руководстве продолжают оставаться неонацисты, в деятельности не исчезла ксенофобия, которая на бумаге показана как патриотизм и социальная активность[28].

Отмечается, что украинскому государству удалось относительно успешно вписать националистические батальоны в свои структуры, тем не менее эти одиозные подразделения дали начало дочерним некоммерческим и политическим организациям, которые фактически воплощают их идеи в жизнь. При этом накал патриотического угара в связи с развитием вооружённого конфликта на востоке страны совпал с очевидным возрастанием уровня ненависти в публичном дискурсе и уровня насилия, направленного на уязвимые части украинского общества (например, на ЛГБТ-сообщество). Выводы этих наблюдений были поддержаны недавними исследовательскими результатами Совета Европы[16].

Марш в Киеве, посвящённый Украинской повстанческой армии. 2012 год

Ряд украинских неправительственных организаций обращает внимание на то, что такая активность ставит под угрозу проведение санкционированных митингов и общественных собраний, посвящённых многим политически спорным вопросам, например антивоенным выступлениям, правам членов ЛГБТ-движения и т. п. В настоящее время Украину захлестнула неконтролируемая волна «общественного активизма» против инакомыслящих, когда радикалы «Азова» и другие экстремисты подвергают нападениям антифашистские демонстрации, собрания городских советов, места работы журналистов, художественные выставки, иностранных студентов (см. ксенофобия на Украине) и цыган (см. цыгане на Украине)[16]. Помимо этого, насилие в символической форме вандализма также делает своей целью общественные институты и мемориальные объекты, связанные с национальными меньшинствами: польское военное кладбище на Волыни, памятники жертвам Холокоста, памятники венгерскому национальному и культурному наследию в Закарпатье и церкви, принадлежащие Русской православной церкви Московского патриархата[29][30]. Серия бесчеловечных нападений сразу в нескольких украинских городах во время демонстраций марта 2018 года заставила организацию Amnesty International выступить с необычно жёстким заявлением о том, что украинская власть быстро теряет свою монополию на насилие[16].

По заключению Freedom House, всё это сопровождается насаждением атмосферы страха, которая резко усилилась после нападения националистов из группировки C14 на киевского антивоенного деятеля Станислава Сергиенко. При этом во многих случаях нападающие редко получают наказание за совершение своих преступлений, а украинская полиция предпочитает брать под стражу не их, а мирных демонстрантов[16][31]. Более того, радикальная группировка C14 заключила с Киевской городской администрацией соглашение, по которому националисты организовали «муниципальную стражу» для контроля за улицами столицы. В Киеве появились сразу три таких подразделения и как минимум 21 в других городах Украины[16]. Другими вызывающими оторопь симптомами является назначение ряда одиозных фигур (например, неонациста Вадима Трояна) на ключевые должности в украинских силовых министерствах или присвоение некоторым из них высоких званий. Например, известный своими расистскими заявлениями Андрей Билецкий получил звание подполковника милиции[28][32]. По мнению украинского аналитика Михаила Погребинского, украинское правительство сознательно легитимизирует радикальные русофобские организации, интегрируя их активистов в органы правопорядка[33].

Неспособность украинского президента Петра Порошенко очистить украинскую полицию и МВД от сторонников ультраправых продиктована слабостью его позиций и тем фактом, что среди этих сторонников присутствуют такие высокопоставленные лица, как министр внутренних дел Украины Арсен Аваков и начальник отдела охраны объектов стратегического назначения Сергей Коротких. По утверждению многих аналитиков, прямое противостояние Порошенко с Аваковым может закончиться не в пользу президента, тем более тот часто подвергается угрозам со стороны украинских ультранационалистов, которые даже призывают к революции. Вполне возможно, что именно это заставляет главу государства терпеть своего министра внутренних дел, так как только он способен держать группировки экстремистов в узде[16].

Примечания

  1. ↑ Обыкновенный нацизм, или Как русофобия погубила Украину.
  2. ↑ Как на Украине прорастали русофобия с нацизмом.
  3. ↑ Как Украина стала русофобским государством.
  4. ↑ Lev Golinkin Neo-Nazis and the Far Right Are On the March in Ukraine The Nation, 2019
  5. ↑ Merkl, Weinberg, 2005, Introduction, p. 15.
  6. ↑ Merkl, Weinberg, 2005, Introduction, pp. 15—16.
  7. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right in Post-Soviet Ukraine, p. 862—863.
  8. ↑ 8,0 8,1 8,2 8,3 Camus, Lebourg, 2017, In Russia’s Vicinity, p. 232.
  9. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right in Post-Soviet Ukraine, p. 865.
  10. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right in Post-Soviet Ukraine, p. 867,868,869.
  11. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right in Post-Soviet Ukraine, p. 866.
  12. ↑ 12,0 12,1 Rydgren, 2018, The Radical Right during and after the Revolution of Dignity, p. 871.
  13. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right during and after the Revolution of Dignity, p. 872.
  14. ↑ Camus, Lebourg, 2017, From Nazism to Neo-Racism, p. 77.
  15. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right in Post-Soviet Ukraine, p. 868.
  16. ↑ 16,0 16,1 16,2 16,3 16,4 16,5 16,6 J. Cohen Commentary: Ukraine’s neo-Nazi problem Reuters, 2018
  17. ↑ Wodak, Khosravinik, Mral, 2013, Main actors on the Ukrainian far-right scene, p. 250—251.
  18. ↑ Likhachev, 2018, Definitions of radicalism in Ukraine, p. 2.
  19. ↑ Likhachev, 2018, Definitions of radicalism in Ukraine, p. 3.
  20. ↑ Rydgren, 2018, Nationalism (s) in a Structural-Historical Context, p. 873—874.
  21. ↑ 21,0 21,1 Minkenberg, 2015, Historical legacies, p. 333.
  22. ↑ Rydgren, 2018, Ultra-Nationalism v. Cultural Relativism, p. 876.
  23. ↑ Wodak, Khosravinik, Mral, 2013, Main actors on the Ukrainian far-right scene, p. 252.
  24. ↑ Дугин, Либерализм как преступление.
  25. ↑ S. Cohen America’s Collusion With Neo-Nazis The Nation, 2018
  26. ↑ Likhachev, 2018, p. 1.
  27. ↑ Rydgren, 2018, The Radical Right in Post-Soviet Ukraine, p. 862.
  28. ↑ 28,0 28,1 Rydgren, 2018, The Radical Right during and after the Revolution of Dignity, p. 873.
  29. ↑ Likhachev, 2018, Political representation or street politics, p. 3—4.
  30. ↑ Byshok, Kochetkov, 2014, Ukrainian Neo-Nazism against “Moscow” Orthodox Church, p. 97.
  31. ↑ Likhachev, 2018, Political representation or street politics, p. 4.
  32. ↑ Likhachev, 2018, A threat to the democratic development of society, p. 5.
  33. ↑ Pogrebinskiy, 2015, p. 96.

Источники

  • S. Byshok, A. Kochetkov. Neonazis & Euromaidan. From Democracy to Dictatorship. — 3d edition. — Createspace Independent Pub, 2014. — ISBN 978-5-8041-0709-4.
  • J.-Y. Camus, N. Lebourg. Far-Right Politcs in Europe. — Cambridge, London: The Belknap Press of Harvard University Press, 2017. — ISBN 9780674971530.
  • V. Likhachev. Far-right Extremism as a Threat to Ukrainian Democracy (англ.) // Nations in Transit. Freedom House. — 2018. — May.
  • M. Pogrebinskiy. Russians in Ukraine: Before and After Euromaidan (англ.) // Ukraine and Russia: People, Politics, Propaganda and Perspectives. — Bristol: E-international Relations, 2015. — ISBN 978-1-910814-00-0.
  • Right-Wing Extremism in the Twenty-First Century / P. Merkl, L. Weinberg. — London: Taylor & Francis e-Library, 2005. — ISBN 0-7146-5182-6.
  • Right-Wing Populism in Europe: Politics and Discourse / R. Wodak, M. Khosravinik, B. Mral. — London: Bloomsbury, 2013. — ISBN 978-1-78093-343-6.
  • The Oxford Handbook of the Radical Right / J. Rydgren. — New York: Oxford University Press, 2018. — ISBN 9780190274566.
  • Transforming the Transformation? The East European radical right in the political process / M. Minkenberg. — New York: Routledge, 2015. — ISBN 978-1-315-73057-8.
  • А. Дугин. Украина: моя война. Геополитический дневник. — М.: Центрполиграф, 2015. — 512 с. — (Всемирная история). — ISBN 978-5-227-05690-0.
  • Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти в Европе в 2015 году. — М.: Эдитус, 2016.

Ссылки

Источник — https://xn--h1ajim.xn--p1ai/index.php?title=Неонацизм_на_Украине&oldid=15591713